Странный Томас - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Во-первых, у нас есть карточка от ярмарочной гадалки, на которой черным по белому написано, что нам суждено пройти по жизни вместе.

У нас также одинаковые родимые пятна.

Помимо карточки и родинок, я очень ее люблю. Бросился бы с высокого обрыва в море, если б она попросила меня. На сначала, разумеется, попытался бы понять, чем обусловлена ее просьба.

К счастью для меня, Сторми не из тех, кто может с легкостью попросить о подобном. Она не ждет, что другие сделают то, чего не стала бы делать она. В бурных жизненных потоках она уверенно держится на плаву, бросив нравственный якорь размером с добрый корабль.

Как-то она размышляла целый день над тем, что сделать с пятьюдесятью центами, которые нашла в окошечке для возврата мелочи телефона-автомата. В конце концов отправила монету по почте телефонной компании.

Упомянутый выше обрыв не означает, что я боюсь смерти. Просто я еще не готов к свиданию с ней.

Благоухающий, как персик, каким меня и любит Сторми, не боящийся смерти, съев пончик с черникой, попрощавшись с Элвисом словами «Остаешься за старшего», произнесенными с его интонациями, я отправляюсь на работу в «Пико Мундо гриль».

Хотя заря только занялась, она уже окрасила горизонт цветом яичного желтка.

Город Пико Мундо расположен в той части южной Калифорнии, где природа не позволяет забыть, несмотря на всю поступающую по акведукам воду, что естественное состояние здешней местности — пустыня. В марте мы жаримся. В августе кипим.

Океан находится так далеко на западе, что для нас он столь же реален, что и море Спокойствия, эта огромная темная равнина на поверхности Луны.

Иногда, при прокладке коммуникаций для нового квартала жилых домов, строящегося на окраине города, экскаваторы поднимают на поверхность множество морских раковин. То есть в далекой древности здесь плескались морские волны.

Если же вы приложите одну из этих раковин к уху, то услышите не гул прибоя, а печальный посвист сухого ветра, словно раковина забыла о своем происхождении.

У подножия лестницы, ведущей в мою квартиру над гаражом, освещенная ранним солнышком, ждала Пенни Каллисто, одинокая, как раковина на берегу. В красных кроссовках, белых шортах и белой блузке без рукавов.

Пенни никогда не было свойственно отчаяние, которому в наши дни так подвержены подростки на подступах к периоду полового созревания. Она была веселой, ладящей со сверстниками, любящей посмеяться девочкой.

В это утро она, однако, выглядела серьезной. Ее синие глаза потемнели, как случается с морем при прохождении облака.

Я посмотрел на дом, расположенный в пятидесяти футах, где моя хозяйка, Розалия Санчес, ждала меня с минуты на минуту, чтобы я подтвердил, что за ночь она не исчезла. Отражения в зеркале не хватало, чтобы развеять ее страхи.

Не произнеся ни слова, Пенни повернулась к лестнице спиной. И пошла к дому.

Как пара часовых, два огромных калифорнийских дуба росли по обе стороны подъездной дорожки. Их длинные силуэты ложились на землю, подсвеченные пробивающимися сквозь листву лучами.

Пенни начала мерцать и растворяться в этом сложном переплетении света и тени. Словно черная мантилья накрыла ее белокурые волосы.

Боясь потерять девочку из виду, я сбежал со ступеней и последовал за ней. Миссис Санчес не оставалось ничего другого, как ждать и тревожиться.

Пенни повела меня мимо дома, с подъездной дорожки, к поилке для птиц на лужайке перед домом. Вокруг плиты-основания пьедестала, на котором стояла чаша с водой. На плите Розалия Санчес держала коллекцию из десятков морских раковин всех форм и размеров, выкопанных из холмов Пико Мундо.

Пенни наклонилась, подняла одну из раковин, размером с апельсин, выпрямилась, протянула раковину мне.

Витую, красивую, с коричнево-белой наружной поверхностью и полированным нежно-розовым нутром.

Сложив ладошку правой руки так, словно она по-прежнему держала раковину, Пенни поднесла ее к уху. Склонила голову, прислушиваясь, тем самым показывая, чего она от меня хочет.

Поднеся раковину к уху, я не услышал шума моря. Не услышал и упомянутого выше меланхоличного ветра пустыни.

Вместо этого из раковины донеслось тяжелое дыхание зверя. Убыстряющийся ритм жестокой потребности, безумной страсти.

И тут, в летней пустыне, в мою кровь проникла зима.

По выражению моего лица Пенни поняла: я услышал именно то, что она хотела до меня донести. Пересекла лужайку перед домом, вышла на тротуар, встала на бордюрный камень, повернувшись лицом на запад, к Мариголд-лейн.

Я бросил раковину, направился к ней, встал рядом.

Зло приближалось. Мне оставалось лишь гадать, чью личину оно наденет на этот раз.

Вдоль улицы росли старые терминалии. Их корни местами пробили бетонный тротуар и вылезли на поверхность.

Воздух застыл, на деревьях не колыхалось ни листочка. Утро замерло, наверное, так же замрет утро Судного дня за мгновение до того, как разверзнутся небеса.

Как и дом миссис Санчес, остальные дома на этой улице построили в викторианском стиле. Когда поселенцы основывали Пико Мундо в 1900 году, большинство их составляли иммигранты с Восточного побережья, а они предпочитали архитектуру, которая куда больше подходила к тем далеким, холодным и сырым берегам.

Люди неспособны выбрать багаж, с которым следует отправляться в путешествие. Какими бы ни были наши намерения, в результате окажется, что мы взяли с собой один или два чемодана темноты и несчастий.

И хотя единственным движущимся существом был парящий в небесах ястреб, мелькающий средь ветвей терминалии, охотников в это утро было двое: он и я.